мир магии

Реликвии

Вера в чудесную силу реликвий была распространена широко, а нередко и доныне существует в христианстве, как восточном, так и западном (где ее влияние несколько уменьшилась лишь после Реформации). Ореол святости, нетленность тела, чудеса у могилы святого или совершаемые его мощами устанавливаются во время процедуры канонизации и являются обычными сюжетами в агиографии. Если верить Ф.М. Достоевскому, еще в XIX веке жители российской провинции могли пережить сильнейший шок, обнаружив, что тело человека, считавшегося святым (старца Зосимы в Братьях Карамазовых), не осталось нетленным после смерти.

К XII веку на Руси уже укоренилась практика паломничеств на Святую землю. При этом одной из важных целей считалось посещение религиозных достопримечательностей и лицезрение, а если удастся, то и приобретение реликвий.

Игумен Даниил, посетивший Иерусалим в 1106—1108 годах, сообщает, что паломники (среди которых могли быть и русские) увозят домой прах из гроба св. Иоанна Богослова в Эфесе для исцеления всякого недуга; описывает чудотворный, исцеляющий все болезни кипарисовый крест с вложенным в него гвоздем Христовым, который воздвигла на Кипре св. Елена; рассказывает, как собирают для исцеления недужных святое миро, исходящее из стены у гроба св. Иосифа Обручника в Назарете. Считалось, что аналогичное миро истекало из мощей святого воина Димитрия Солунского. Оно обладало целительными и апотропеическими свойствами, особенно если им совершали помазание перед битвой; многие паломники увозили его с собой, как до сих пор многие на Западе увозят воду из чудодейственного источника в Лурде. Целительными свойствами наделялись вода из Иордана, земля, собранная у Голгофы, частицы камня, взятого у Гроба Господня, миро, источаемое мощами в Киеве, как и всякое миро, источаемое иконами. Менее почитаемой паломнической реликвией была вода из Мертвого моря. Стивен Грэхем, перед самым началом Первой мировой войны плывший вместе с русскими паломниками в Святую землю, вспоминает разговор с русским крестьянином. Тот рассказал ему, что некоторые не слишком богобоязненные паломники увозят с собой воду из Мертвого моря, чтобы продать ее ведьмам. Грэхем описывает и другие действия (некоторые из них скорее магические, чем религиозные), которые вплоть до 1917 года совершали огромное число русских крестьян — паломников на Святую землю. Они купались в Иордане в саване и головном уборе, которые сохраняли для собственных похорон; зажигали свечи оТ Святого огня (считалось, что свечи чудесным образом возгораются в Великую субботу у Гроба Господня) и пытались сохранить горящее пламя в течение всего пути домой; некоторые купались в Мертвом море, чтобы излечиться от ревматизма и золотухи или спастись от дурного глаза.

Следует отметить такую целительную реликвию, как зуб Анти-пия Великого (раннехристианский мученик Антипа, епископ Пер-гамский); считалось, что он обладал даром исцеления, и ему полагалось молиться страдающим от зубной боли. Одним из зубов святого владел царь Иван Грозный; он велел оправить его в серебро и носил вместе с множеством украшенных драгоценными камнями крестов, также обладавших целительными свойствами. Позднее этой реликвией пользовался царь Алексей Михайлович. В 1646 году на серебряном рынке по дороге в церковь Святого Анти-пия он купил в дар храму, вероятно иконе святого, две вотивные привески в виде зуба.

Колокола

С магической целью колокола использовались в Византии, Древнем Египте и Европе Нового времени. То же касается и России, где маленькие круглые колокольчики встречаются в числе амулетов (бубенцы, бубенчики), в особенности для предохранения лошадей от дурного глаза (подобно бляхам на конской сбруе в Англии). Эти колокольчики, обычно нечетное число, семь, девять или одиннадцать, прикрепляли к конской упряжи (чаще всего к дуге или хомуту). В Карелии считалось недобрым предзнаменованием, если олень — вожак стада терял свой колокольчик (изначально это поверье, возможно, имело чисто практический смысл).

Литье больших колоколов, которые во многих культурах считались магическими предметами, в России, как и повсюду, обязательно сопровождалось религиозными обрядами. Подробный Рассказ о литье и освящении колоколов в русской деревне (Тамбовская губерния) конца XIX века содержится в путевых заметках Мориса Бэринга.

О том, какое могущество приписывалось колоколу, свидетельствуют события в Угличе. Колокол был там признан ответственным за бунт, вспыхнувший в 1591 году после таинственной гибели Дмитрия, малолетнего сына Ивана Грозного. В наказание за поднятый по тревоге звон, спровоцировавший мятеж, у колокола вьь рвали язык и урезали ухо, а затем сослали в Сибирь. После Чумного бунта в 1771 году за аналогичное преступление наказала колокол Екатерина Великая. Наказание колоколов сопоставимо с наказанием икон, не явивших чуда. Можно также добавить, что, когда в эпоху Смуты в начале XVII века у большого московского колокола оторвался язык, это было расценено как дурное предзнаменование.

Русские могли относиться к колоколам как к живым существам, наделяя их (как и в Англии) личными именами. Их украшали изображениями фантастических фольклорных животных, но не делали апотропеических надписей для защиты от войны, чумы, молнии, дьявола, которые мы часто видим на немецких Wetterglocken и в которые верили в Англии. В.И. Даль зафиксировал пословицу: Спасский колокол к дождю заговорил (Вятская губерния), присовокупив рационалистическое объяснение, будто в данной местности колокол был слышен только при южном ветре.

В некоторых местностях считали, что колокол своим звоном изгоняет дьявола, и одержимых кликуш, больных истерией женщин, иногда ставили под колокол, чтобы изгнать завладевшего ими злого духа. Колокольни нередко считались прибежищем злых духов, обитающих в телах мертвых колдунов, при этом всякий раз, как колокол зазвонит, они должны были уноситься прочь. Колокола участвуют в некоторых видах гаданий — их звон слушают на перекрестке. Вода, в которой был омыт язык колокола, наделялась целительными свойствами.

Змеевики

Змеевик — современное, принятое в научной литературе русское название амулета в виде медальона или привески с христианским изображением на одной стороне и древним языческим (так называемой змеевидной композицией) — на другой. Обычно это голова, напоминающая классическую Горгону с исходящими от нее змеями, или человеческая фигура/полуфигура с ногами в виде змей. Само слово не зафиксировано ни в древнерусских текстах, ни в словаре В.И. Даля; оно встречается во франко-русском словаре Татищева (1816) как калька французского serpentin, serpentine, причем имеет иное значение. В XIX веке русские ученые стали применять этот термин по отношению к таким амулетам в связи с тем, что мотив змеи и связанные с ним ассоциации присутствовали в литературе и фольклоре, а также благодаря предполагаемому древнему славянскому культу космического змея (этот сюжет был популярен у некоторых авторов). Однако народная форма термина только вводит в заблуждение: при всей синкретичности иконографии и античных языческих, иудеохристианских либо гностических корнях змеевидной композиции, в России, как и у балканских славян, змеевик — прежде всего христианский амулет, имеющий христианские, хотя и неканонические, параллели в старославянских текстах.

Амулет-сеть, Вологодская обл. Российский этнографический музей, Санкт-Петербург.

Судя по письменным источникам, на Руси, вообще говоря, знание или использование античных, византийских и ближневосточных талисманов было достаточно ограниченно. В XII веке в Повести временных лет под 6420 (912) годом содержится взятое из византийской хроники Георгия Амартола описание того, как Аполлоний Тианский защищал города от скорпионов и землетрясений; а Толковая палея 1477 года, описывая планеты и их орбиты, замечает, что эллины называют луну Гекатой и представляют ее на колеснице с извивающейся змеей.

Единственный тип древних амулетов, сохранившийся и получивший сколько-нибудь значительное распространение на Руси, — это подвеска-змеевик. Обнаружены образцы, датируемые XI веком; с этого времени производство змеевиков наряду с появлением новых локальных типов оставалось более или менее непрерывным вплоть до XV века. Недавно было высказано мнение (на довольно сомнительном основании — на количестве сохранившихся экземпляров), будто на Руси змеевики были более популярны, чем в Византии, а также что в XIX веке на Русском Севере крестьяне имели обыкновение носить их вместе с нательными крестами. Змеевики, особенно медные, были, несомненно распространены среди приверженных древним традициям старообрядцев. Они обосновывали их употребление для защиты от укусов змей, ссылаясь на упомянутого в Книге Чисел (21:8, 9) медного змия, сделанного Моисеем.

Византийские амулеты с змеевидной композицией. 1,2 — каменные амулеты (по И.И. Толстому), 3-6 — металлические перстни (по Дж Спиру)

Русские змеевики имели византийские (рис. на стр. 346) и ближневосточные прототипы. Обнаружены бронзовые, медные, свинцовые, серебряные, золотые, керамические, каменные экземпляры, литые, чеканные, гравированные; с точки зрения уровня исполнения есть как чрезвычайно изощренные, так и их варварские модификации. Обычно на одной стороне они несут христианский или иудеохристи-анский символ, а на другой — языческий; повязки и перстни с подобной символикой на Руси распространения не получили.

Русские амулеты-змеевики. 1 — золотой амулет Черниговская гривна, принадлежавший Владимиру Мономаху; 2 - бронзовый амулет XVIII в.

Христианский мотив на амулетах этого типа представлен, как правило, фигурой на лошади и с нимбом, поражающей копьем женскую фигуру, демона, змею, льва, сирену или некое чудовище.

Эта конная фигура была отождествлена с так называемым фракийским всадником; она близка обычному иконописному образу святого Георгия. Кэмпбелл Боннер в работе, посвященной таким амулетам, утверждает, что эта фигура никогда не воспринималась как святой Георгий; Кристофер Уолтер поставил под сомнение аргументы в пользу уподобления образов фракийского всадника и святого Георгия. Вместе с тем можно с полным основанием утверждать, что в поздней античности существовали амулеты с изображением всадника, поражающего копьем лежащую фигуру, и что на более поздних амулетах появляется такая же фигура с надписью, идентифицирующей всадника с Соломоном, св. Сисинием или святым воином. Кристофер Уолтер недавно предложил приблизительную хронологию развития иконографии образа всадника на амулетах — начиная, возможно, с изображений Соломона в III веке и вплоть до VI века, когда изображение приобретает черты святого воина.

Джеффри Спир предложил иную трактовку подобных поздних византийских амулетов. Он обращает внимание на другую сторону амулета (которую считает лицевой) и усматривает его значение прежде всего в надписи истера. Относительно недавний каталог амулетов (иконок и реликвариев с территории бывшей Югославии) показывает, что, по крайней мере для поздних балканских образцов с мотивом всадника, его отождествление со святым Георгием оправданно. Утверждение Т.В. Николаевой и А.В. Чернецова, будто у южных славян подобные амулеты практически неизвестны, требует уточнения. Представляется возможным (как и в случае с другими магическими предметами и текстами), что поздние славянские образцы на самом деле имеют не непосредственно византийское происхождение, а попали туда через Россию и Украину.

Фигура всадника может также отождествляться со святым Димитрием, Соломоном или заменившим его в Византии святым Сисинием. Фигура жертвы рассматривалась как изображение болезни, от которой оберегал амулет, или как разнообразные манифестации женских демонов, таких как Гилло, Алабасдрия, Антау-ра или Лилит (согласно еврейскому мифу, уничтожающая плод в материнской утробе и крадущая детей первая жена Адама).

На русских амулетах более часты христианские композиции с изображением креста, простого или с распятым Христом и монограммой IС ХС; Богоматери с младенцем (в основном типы Умиление и Одигитрия); Иоанна Крестителя; Крещения Господня; святых Косьмы и Дамиана; Мины; Константина и Елены с крестом; феодора Стратилата; св. Харлампия; Семи отроков эфесских; сВ Дхиллия; св. Никиты, побивающего беса; святых Бориса и Глеба (единственные изображения святых русского происхождения); архангела Михаила.

В 1925 году русский исследователь А.С. Орлов предложил классификацию змеевиков на основании представительной коллекции Государственного Исторического музея в Москве (приблизительно 160 экземпляров). Эта классификация легла в основу многих статей. Однако в настоящее время наиболее авторитетной работой на данную тему является монография Т.В. Николаевой и А.В. Чернецова, разработавших классификацию изображений на лицевой стороне змеевиков (несущей христианские изображения), которую можно представить так:

Архангел Михаил. Пять типов, XI—XV века. Два из них, с греческой надписью ЕФРОΣYN , связаны с Новгородом, остальные — с Киевом и Южной Русью.

Богоматерь Умиление (тип иконы Владимирской Богоматери), XII—XV века. Встречается наиболее часто. Имеется несколько типов, круглых и киотчатой формы; последние появляются начиная с XIII века.

Извод иконы Федоровской Богоматери; конец XIII — XVII век; часто в виде складня.

Извод иконы Богоматери Одигитрии (Тихвинской); XIV— XVIII века. Несколько типов, круглые и киотчатой формы.

Богоматерь Знамение. Два типа: с треугольным орнаментом (XIII век) и с кольцевой надписью (XII век). Распространены преимущественно в районе Новгорода.

Крещение Господне; XIII—XV века.

Два конных воина (Феодор Стратилат и Георгий); начиная с XIII века, но наибольшее распространение в XIV веке.

Св. Георгий на коне; XIV век. Два типа, в том числе один новгородский.

Св. Феодор Стратилат в рост; не очень распространен; с конца XII века.

Ю. Св. Никита, побивающий беса. Два типа: один небольшой восьмигранный, с XIII века; другой — киотчатой формы, на обороте — мотив Горгоны и св. Феодор Тирон, вонзающий копье в пасть змея, XIV—XVII века. В одном случае Феодора замещает Зесиний, т.е. Сисиний. Для киотчатых змеевиков характерно необычное совмещение на одной стороне языческих и христианских мотивов.

Святые Косьма и Дамиан; с XIII века. В основном украинского происхождения.

Святые Борис и Глеб; с XIII века.

Распятие. Два типа.

Составной амулет-подвеска. XIX в. Российский этнографический музей, Санкт-Петербург

По форме змеевики обычно представляют собой круглые медальоны, с ушком для подвешивания; реже — восьмиугольные или четырехугольные киотчатые, с ушком для подвешивания; иногда в виде складня (подобно небольшим литым иконкам). Известны также экземпляры из полудрагоценного камня с гравировкой, например яшмовый из Суздаля (XII—XIII века) — с изображением Семи отроков эфесских на одной стороне и головы Горгоны с шестью змеями на другой; или яшмовый (XIV век) — со Спасом на престоле с одной стороны и личиной типа Горгоны на другой-

Два последних упомянутых змеевика из камня особенно интересны в одном отношении: на первом вырезана надпись с именами представителей княжеской семьи, а другой представляет собой вклад Ивана Грозного в один из главных русских монастырей — Троице-Сергиеву лавру. В том же монастыре в иконостасе Троицкого собора имелась икона XVII века с врезанным в нее медным золоченым змеевиком с изображением Богоматери Умиление и головой Горгоны на оборотной стороне. Эти образцы (с учетом того факта, что известны золотые змеевики с именем заказчика) явно демонстрируют, что даже в высших церковных и светских кругах смешение языческого и христианского в подобных амулетах не считалось чем-то неподобающим или предосудительным. Известен поздний пример использования змеевика в качестве панагии во время богослужений. В случае с вкладом Ивана Грозного определенное заключение сделать трудно: как явствует из связанных с ним эпизодов, упомянутых в этой книге, царь в одно и то же время и преследовал магические практики, и сам к ним прибегал. Следует отметить, что для кого-то языческое магическое изображение могло сохранять одиозное значение, и его подвергали цензуре: известен змеевик, на котором языческая змеиная композиция была изглажена, а на ее месте выгравирован крест. Для других же оно превратилось в ничего не значащий элемент декора, и охрани тельной силой наделялась только христианская композиция. Как уже отмечалось, амулеты-медальоны также часто содержали надпи си, магические или молитвенные, на греческом или церковнославянском языке, например: EIΣΘEOΣ , Свят, свят, свят..., Богородице, помози..., Печать Господня, Печать Соломонова, отрывки из Псалма 90 (91). Этот псалом обеспечивает полную защиту, в том числе от часто встречающегося в славянских и греческих поверьях полуденного демона: Яко той избавит тя от сети ловчи и словесе мятежна... Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы, летящия во дни. От вещи во тьме приходящия, от сряща и беса полуденнаго. Падет от страны твоея тысяща и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится.

Оборотная сторона амулетов несет магическую композицию нерусского происхождения; чаще всего это Дурной Глаз (нередко с поражающими его ножами и нападающими животными) или голова Горгоны — личина с исходящими от нее змеиными головами (от пяти до двенадцати). Представление о Соломоне, побеждающем Горгону (или иногда женскую утробу — черного демона внутренней болезни, называемого истера), как предполагают, может быть связано с позднеантичным памятником Testamentum Salomonis.

Змеевики русского происхождения могли нести греческие надписи (в таком случае они, возможно, являются византийскими импортами или копиями византийских образцов) и славянские надписи (что, скорее всего, указывает на их балканское или русское происхождение); на некоторых имеются как славянские, так и греческие надписи. Золотой змеевик с изображением архангела Михаила и надписью Свят, свят, свят... на одной стороне и головой Горгоны — на другой предположительно мог принадлежать князю черниговскому Владимиру Мономаху (начало XII века).

Читать далее: Сисиний и дочери царя Ирода